Глава первая.

Тихий вечер неслышно опускался на оживленный город. Немного отдавая красноватым оттенком, небо потихоньку темнело, зажигая первые огоньки маленьких звездочек. Скоро поднимется полнолицая луна, серебристым светом освещая все вокруг. На землю мирно ложился ровным слоем белый снег, укрывая все мягким покрывалом. Под ногами еле слышно хрустела подмерзшая корочка из снега и льда, скрывающая от взора глубокие лужи. Осень только-только отступала, передавая всю власть сребровласой, жестокой, но мудрой зиме, одетой в белоснежные меха. На улицах уже загорались фонари – жизнь города не прекращалась ни на мгновение. Мягкий, желтоватый свет осторожно освещал улицу, поблескивая и в лужицах, и в маленьких снежинках, и витринах магазинов да окнах домов. Блики света фонарей отражались в мутной воде, что покрывалась рябью после каждого прохожего, по неаккуратности потревожившего покой луж. Одним из таких редких прохожих в этот ничем не примечательный зимний вечер был симпатичный высокий блондин в расстегнутом черном плаще, в коем этот незнакомец был похож на темного мага. Лицо его было несколько потерянным, особенно выдавал взгляд: ищущий что-то или кого-то. Казалось, что ничего вокруг не интересует юношу, но тем не менее насколько можно было заметить, в по-зимнему холодные лужи он после этого не наступал, решив больше не поступать столь опрометчиво. При ближайшем рассмотрении, можно заметить необычную красоту, даже некий шарм, особенность в кареглазом красавце. Опытный в данных вещах человек сразу бы понял, что перед ним стоит человек смешанной национальности. Что же, отчасти вы правы. Родители у этого молодого человека весьма необычные, если смотреть на него и его семью с этой стороны. Мать была холодной девушкой, родом из Англии, по происхождению полуангличанкой-полуфранцуженкой, прекрасно владеющей и английским, и французским, в добавок изучающей русский, японский и эсперанто. Отец был наполовину азиат, но наполовину европеец, а проще говоря, метис. Смешанная кровь испанца и красавицы-модели японки воистину творила чудеса - на свет появился чудесный мальчик, в будущем ставший первым красавцем. Впрочем, по стопам матери юноша не пошел, став превосходным бизнесменом. Где и нашел свое счастье. В одном из путешествий в Лондон его пригласили на закрытую VIP-вечеринку, где он познакомился с симпатичной, но гордой и неприступной Изабель Браун, что в будущем, к огромному удивлению многих из их круга общения, стала его женой. Высокий и подтянутый Акира (? Монтериано быстро завоевал сердце девушки, но, несмотря на это, Белла до последнего тянула с ответными признаниями в любви, немало мучая красавца. Свадьба молодых людей была роскошной – родители обоих молодоженов были весьма обеспеченными. Мать Изабель, что была модным модельером, сшила для дочери прекрасное, белоснежное с легким оттенком розового, платье, декорированное розами гармонично сочетавшимися с платьем. Этот роскошный цветок украшал и прическу по-своему прекрасной, но холодной девушки. Светло-голубые глаза, темнеющие в гневе, были обрамлены золотисто-светлыми ресницами. Волосы Изабель, ее гордость, были длиной до середины бедра, мягкие, шелковистые, сверкая на солнце, словно жидкое золото. На торжество девушка распустила свои волосы, лишь украсив их золотой с розовым жемчугом и бриллиантами диадемой, подаренной женихом в день помолвки, и нежной розой. Красивые руки с длинными пальцами и идеальным маникюром, одетые в тонкие ажурные перчатки, туфли на шпильке со стразами, бриллиантовые сережки и бесценное алмазное колье на тонкой шейке – все детали были учтены стильной девушкой и ее матерью при подготовке к празднику. Легкая, практически невесомая фата, что крепилась к диадеме, скрывала нежным облаком лицо девушки, делая образ невесты еще загадочней. Впрочем, и жених не отставал, явившись на торжество в эксклюзивном шикарном светлом костюме от ведущего дома моды мирового уровня. Как говорится, два сапога пара. После свадьбы Акира, как и подобает страстному испанцу, хоть и на половину являющемся таковым, устроил «горячий» медовый месяц на Карибах. По-северному холодная и спокойная Изабель скептично отнеслась к данной задумке, но ничего не сказала, лишь сдержанно произнеся: «Ладно, поехали»
После задуманного отдыха на Карибских островах парочка решила присмотреть что-нибудь для жилья. Привыкший жить на широкую ногу, Акира предложил купить поместье в центре Лондона, но Белла, завидев цену шикарных апартаментов, наотрез отказалась тратить половину своего приданного на дом. В конце концов, они остановились на милом и уютном домике в округе Лондона и чуть позже купили квартиру в центре города на всякий случай. Так как Акира часто уезжал по делам в город, то это оказалось не простой прихотью, а острой необходимостью. Спустя пару месяцев спокойной жизни девушка почувствовала сильное недомогание. Врачи констатировали – беременность. Радости юного отца не было предела. При рождении младенца дало знать воспитание матери-японки – Акира назвал первенца Ичиро, что в переводе с японского означает «первый сын». Счастливые родители ни в чем не отказывали любимому чаду, потакая любой прихоти. Еще в младенчестве Ичи был очень смышленым, что замечали даже посторонние люди. С самого детства он любил книги, зачастую пропуская обеды и ужины за чтением. Увлекательные романы, правдоподобные рассказы и повести так захватывали мальчика, что казалось, ничего больше его не интересовало так сильно. Частые вечера проходили перед камином и с книгой в руках. Когда Ичи исполнилось пять лет, на свет появилась Ханако, "дитя цветов" в переводе с японского. Нежная и беззащитная зеленоглазая красавица поражала взрослых одним лишь взглядом, ее слез не мог терпеть никто. Так вот именно старший брат этой куколки, а то есть Ичиро Монтериано-Браун, был тем самым незнакомцем.
Неспокойно переступая с ноги на ногу, юноша нарезал круги вокруг да около, никак не решаясь зайти в темный подъезд. Лунный свет ровно отражался от рядом находящейся лужи, яркими бликами бегая по воде и отсвечивая зайчиками на стене. Еще пару минут неуверенно потоптавшись около грязного подъезда, Ичи все-таки проскользнул внутрь. Бегом, на одном дыхании поднявшись на пятый этаж обычного блочного дома, он встал перед деревянной дверью с незамысловатым узором. Немного отдышавшись, юноша нажал на звонок. Громкий звук глухо отозвался эхом в полупустом доме. Внутри никто и не шелохнулся, как будто там никого и нет. Ичи тяжело вздохнул и нажал красную кнопку еще раз. Никто не отозвался. Лицо блондина исказила гримаса боли и сожаления. Повернувшись, спиной прислонившись к двери, Ичи спустился вниз по деревянной поверхности. Закрыв глаза, на которые уже начали наворачиваться горькие слезы обиды и сожаления, юноша громко крикнул:
- Азиз, прости!
Подтянув свои колени ближе, он уткнулся в них лицом. За дверью что-то зашевелилось. В ответ на крик Ичиро услышал яростный шепот:
- Что ты здесь потерял? Уходи!
Сорвавшись, Ичи припал к двери, словно в надежде, что та откроется в прощении, он также прошептал, правда, без злости в голосе, лишь сожалея:
- Прости меня, пожалуйста, прости! Я тебя люблю, прости за все, пусти, я лишь хочу поговорить…
«Увидеть, прикоснуться и любить!» - продолжил он в уме, благоразумно не озвучивая последнее.
- Зачем? Твой поступок рассказал мне все лучше всяких слов! Теперь уйди, забудь меня и дорогу сюда!
- Прости. Будь милосерден, не будь… мной, - тихо и еле слышно прошептал блондин.
- Не быть тобой? – саркастично произнес собеседник. – Все-таки в нас течет одна кровь, другим быть я не могу по определению, - ирония в голосе, смешанная с грустью и сожалением. Но вдруг голос изменился, дверь еле слышно скрипнула:
- Проходи, тише. Не дай бог, соседи что-то услышали.
Будь Ичи собакой, то его хвост завилял бы от радости, сметая все позади. Но пока что оставаясь человеком, блондин лишь счастливо улыбнулся, глаза загорелись.
- Спасибо тебе… милый, - усмехнулся он.
-Я тебе не милый, я пока что только твой сводный брат в этом доме, - гневно посмотрел на блондина миловидный шатен, подправляя очки, изящно сидевшие на кончике носа. Хрупкое, слабое, невесомое тело, с первого взгляда казавшееся бессильным и беззащитным, шоколадно-карие глаза, темно-каштановые, почти черные волосы, нежные губы. Нижняя губа была чуть полнее, оттого казалось, что юноша постоянно обижен. Но под неестественно слабым образом прячутся годы тренировок в спортзале и упражнений с тренажерами – не каждый «качок» мог бы похвастаться такой же силой, какой обладал этот хрупкий красавец. Впрочем, его сила была ненавязчивой – равно, как и его красота. Пройдя вперед, Ичиро сел на диван, пытливо всматриваясь в лицо «брата». В ответ, тот еле уловимо скользнув по силуэту блондина глазами, отвел взгляд, уткнувшись куда-то вниз. На лице застыло полное безразличие, даже отрешенность. Когда-то тепло согревавшие сидящего на диване юношу шоколадного цвета глаза застыли в холодном равнодушии. Но даже через эту безучастность мелкими каплями, прожилками, тенью проступала боль. Горько усмехнувшись этой глупой с его стороны ситуации, Ичи с грустью отвел взгляд. В тот же момент Азиз вскинул голову, тихо, но холодно спрашивая:
-Что ты хотел мне сказать? Не занимай впустую мое время, мне нужно идти.
-Что я хотел сказать? Это долгий разговор. Присядь лучше, - блондин мило улыбнулся, повернувшись, и похлопал по пустующему рядом месту на диване, не обращая внимания на лед в голосе его собеседника.
-Я лучше постою, - холодно отрезал шатен, прислонившись головой к дверному проему. Вновь склонившись, взгляд ушел в точку. Задумчиво покусывая нижнюю губу, что слегка припухла от подобных терзаний, Азиз молчаливо стоял, не поднимая глаз. Ичи, не терпеливый как всегда, иронично спросил:
Так что же ты хочешь услышать сейчас? Что это было всего лишь ошибкой? Что нам не стоит больше видеться? Что лучше забыть друг друга, прекратить общение, перестать встречаться, так? Это ты хочешь сейчас услышать? Что мне нужно сказать?
-А что ты хотел сказать на самом деле? Если ты пришел, чтобы поковыряться в моей ране – лучше исчезни из моей жизни, - также, не поднимая глаз, тихо произнес Азиз.
-Что я хотел сказать? Я просто хотел сказать… - голос затих, а сам говоривший в это же время резко встал, подойдя к шатену, взял того за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. – Прости, - на выдохе прошептал Ичиро, обжигая дыханием губы впавшего в шок от резкой перемены настроения Азиза. На мгновение показалось, что маска безразличия на лице кареглазого юноши, треснув, рассыпалась. Но, оправившись от эффекта неожиданности, что намеренно вызвал Ичи, Азиз лишь усмехнулся. Наклоняя голову так, чтобы показать как можно больше белоснежной кожи шеи, язвительный шатен оскалился в многозначительной, но ядовитой ухмылке.
-Извиниться, значит, хочешь? Моего прощения просишь? А не многого ли тебе хочется? Ты и так многое у меня взял, взамен причинив мне лишь боль и страдания, - холод в его голосе было просто невозможно не почувствовать. Но кроме льда в голосе еле заметной тенью проскальзывала грусть. Блондин прищурил глаза с неверием в происходящее.
-Ты уверен в своем решении? – в глазах блондина явно читалась просьба об отрицании, но Азиз лишь усмехнулся:
-А я должен быть не уверен? Это все, что ты хотел сказать?
-Да, - на выдохе прошептал Ичи, с горечью в голосе.
-Тогда, прошу покинуть мой дом. Тебя тут ничего не задерживает, - Азиз повернулся, чтобы открыть дверь и выпроводить надоедливого блондина.
-Азиз, одумайся! Тебе больно, мне тоже! Я знаю, что это было…. По крайней мере, необдуманно и глупо с моей стороны! Но ты пойми и нас – мы были пьяны! И не осознавали, что творили! Азиз, я тебя прошу… - крик сорвался на шепот. Ичиро повернулся спиной к шатену.
-Прошу тебя, подумай еще раз, прежде чем решить. Я вернусь к тебе, - юноша вышел из квартиры, лишь еще раз бросив взгляд на холодного Азиза.